gototopgototop


                 


Супервизор как «третий» в кабинете психолога
Список литературы

Александр Николаевич Гришанов, супервизор, тренинговый аналитик Национальной Федерации Психоанализа.

В психоаналитически ориентированной психотерапии существует два условия успешной профессиональной деятельности психотерапевта, психоаналитика, психолога - консультанта. (Далее в тексте многообразие этих названий заменим одним термином – аналитик). Эти условия пришли к нам из классического психоанализа и подтверждены столетием его клинической практики.

Первое условие - постоянное или регулярное пребывание аналитика в собственной терапии или как говорят психоаналитики - «в анализе». Это дает возможность поддерживать себя в состоянии «психического здоровья» и обеспечивает способность полноценно использовать свою психику как надежный инструмент в работе с клиентом.

Второе условие – регулярное прохождение супервизий своей профессиональной деятельности с опытным специалистом. Это необходимо для профессионального роста аналитика и избегания эмоционального выгорания, а также защиты клиента от предоставления ему некачественных психотерапевтических услуг.

В данных заметках хотелось бы кратко остановиться на двух моментах, связанных с проведением супервизий. Первый момент – клиенту обычно говорят о правиле конфиденциальности в условиях индивидуальной психотерапии, но он также может знать или быть осведомлен о том, что проблемы, с которыми он пришел, могут обсуждаться без его участия на супервизиях. Отсюда возникает множество вопросов. Как знание клиента об этом влияет на аналитическую ситуацию? Должен ли учитывать эту клиентскую осведомленность супервизор, когда он работает с его аналитиком? Надо ли cупервизору использовать возникающий канал взаимодействий супервизор – чужой клиент опосредованно, через пришедшего на супервизию аналитика для увеличения эффективности терапии? Не будет ли это размывать рамки чужой аналитической ситуации и границы деятельности супервизора? И еще множество подобных вопросов….

Второй момент, которой еще более усиливает первый – если в кабинете аналитика делается аудиозапись для проведения супервизии по стенограмме, то, как это сказывается на содержании работы аналитика с пациентом? Не получается ли при этом, что супервизор становится реальным «третьим» участником аналитической ситуации и индивидуальная терапия превращается в групповую форму работы с клиентом?

Понятно, что все вопросы невозможно поставить, а тем более на них ответить, поэтому здесь предлагаются лишь краткие пометки для дальнейших размышлений и обсуждений.


1. Есть своя специфика в психоаналитической работе с просвещенными в области психологии клиентами. Многие из них читают психологическую литературу, посещают тренинги, имеют опыт обращения к аналитику и склонность к рефлексии. Такие клиенты наслышаны или свободно оперируют аналитическими терминами – перенос, сопротивление, эдиповы проблемы и т.д. Наиболее «продвинутые» в психологии клиенты представляют себе, что хотя есть правило конфиденциальности, их случай может обсуждаться вне кабинета – с супервизором или на супервизионной группе.

Специалисты понимают, что при правильной организации супервизии, конфиденциальность действительно сохраняется. Тем не менее, ситуация супервизирования аналитиком своей работы с клиентом, когда тот знает об этом, принципиально отличается от стерильной ситуации полной конфиденциальности. В аналитической ситуации появляется «третий». Это не то «анализируемое третье», которое часто упоминается в аналитической литературе, и, которым может быть, например, сновидение или симптом. В данном случае - это реальное лицо, о котором может знать или о существовании которого может предполагать клиент.

Каждый случай, когда в кабинете присутствует «третий» можно назвать открытой аналитической ситуаций, в отличие от ситуации условно закрытой, в которой участвуют только два участника – клиент и аналитик. Несомненно, что характер переносов и контрпереносов в этих двух ситуациях, по другим параметрам одинаковым, будет разный.

Я употребил словосочетание «условно закрытой», потому что не только со стороны аналитика, но и со стороны пациента также есть третьи лица – родственники, знакомые и т.д., которые разрушают закрытость терапевтического процесса и провоцируют клиентов на разные варианты отыгрывания. Поэтому следует признать, что со стороны этих лиц влияние на терапевтический процесс часто сильнее, чем со стороны супервизоров. Кстати надо отметить, что часто сам аналитик из терапевтических соображений размывает рамки аналитической ситуации и провоцирует клиента на отыгрывание вовне [1].

В результате присутствия «третьего» (супервизора), отношения клиент – аналитик из диадных, что характерно для доэдипальной структуры отношений, переходят в триадные, эдипальные. Формы этой триадности изменяется в широком диапазоне - от практически доэдипального удовольствия клиента орального типа тем, что им занимаются множество людей (аналитик, супервизор или супервизионная группа) и тогда клиент просто ощущает себя объектом всеобщей заботы, до невротического понимания клиентом того, что подобная триадность будет улучшать качество его терапии.

Аналитик может отмечать, что клиент при знании о «третьем», может воспринимать его (аналитика) как фигуру матери, которая время от времени уходит к отцу (супервизору) и они вдвоем обсуждают проблемы «воспитания ребенка» (клиента).

А в случае, например, ситуации разочарования в своем аналитике могут возникать братско-сестринские отношения и тогда клиент воспринимает «третьего» как родительскую фигуру, к которой аналитик (брат/сестра) обращается за советом или «ябедничает» на клиента (брата/сестру).

Из общих соображений, следует также отметить, что:

  1. знание пациентом о «третьем» запускает гетеро– и гомодинамику эдипальных отношений в треугольнике клиент-аналитик-супервизор и это должно приниматься во внимание аналитиком и супервизором;
  2. супервизия, кроме достижения обычных целей, позволяет сформировать для аналитика канал отыгрывания (вербального, эмоционального, поведенческого), необходимость которого связана с жесткими рамками проведения психоаналитической работы с пациентом.

Приведенные выше интерпретации ситуации «треугольника» лишь малая часть из возможных. Поэтому обобщая и отвечая на поставленные в этих заметках вопросы, можно сказать, что аналитик в своем понимании и интерпретациях аналитической ситуации должен учитывать знание клиентом существования супервизора. Бессознательная динамика отношений между клиентом, «как бы» присутствующим на супервизии, и супервизором несомненно возникает в процессе супервизирования аналитика. Подобная «размытость» аналитической ситуации должна учитываться участниками супервизии.

2. Рассмотрим более подробно один частный случай супервизирования, когда супервизор просит аналитика приносить на супервизии стенограммы сессий. В этом случае в кабинете аналитика на сессии появляется записывающее устройство (магнитофон, диктофон), которое является символом появления «третьего» в аналитической ситуации. Х.Томе и Х.Кэхеле пишут, что обычно пациенты, за редкими исключениями, соглашаются на аудиозапись сессии, чтобы она обсуждалась в профессиональной среде или была предметом научной оценки. «Пациенты часто (и справедливо) ожидают терапевтической выгоды от того, что их аналитик уделяет особое внимание их случаю» (2, с.54).

Диктофон на сессии становится каналом связи клиента с невидимым супервизором. В моей практике было несколько случаев, когда клиент впрямую или косвенно адресовал свои слова супервизору. Например, клиентка, наклонившись над диктофоном, перед тем как занять свое привычное место говорит: «Раз, раз, раз, как там нас слышно!».

Прежде всего, в этой реакции клиентки надо отметить параноидные моменты, активизированные диктофоном, который символизирует отсутствующего, но «подслушивающего» супервизора. Как результат этого - своеобразные формы сопротивлений на этой сессии – необычно тихий голос клиентки, желание воспользоваться пледом – «Что-то у вас сегодня прохладно в кабинете!». В этой же словесной реакции на диктофон можно отметить проявление моментов эротического переноса на аналитика, причем в амбивалентном проявлении. С одной стороны - попытка вызвать ревность аналитика, с другой - демонстрация ощущения триумфа победителей в отношении «исключенного третьего» из пары аналитик-клиент, что проявляется в употребленном клиенткой слове «нас».

В другом случае клиентка открыто приглашает супервизора к совместной работе. Она напрямую обращается к диктофону, будучи недовольна своим непонимающим аналитиком: «Вы ему там объясните, о чем я сейчас говорю!».

Учитывая приведенные примеры, понятно, что есть специфические моменты, которые необходимо учитывать супервизору при анализе работы аналитика в случае использование на сессии диктофона.

Отмеченные здесь моменты, связанные с использованием диктофона, не являются причиной для отказа от аудирования сессий. Использование на супервизии стенограммы сессии превращает супервизию в качественно другой процесс.

Обычный вариант супервизии – это, когда аналитик рассказывает свое субъективное восприятие происходящего на сессии, в основном опираясь на свою память и записи, сделанные обычно после сессии.

Ситуация супервизирования напоминает процесс работы со сновидением, когда рассказанное сновидцем, считается манифестным содержанием сновидения, которое затем истолковывается и интерпретируется. На супервизии ситуация аналогична. Аналитик словно рассказывает свое сновидение, в котором он работает с клиентом. Если запрос на супервизию касается самого аналитика, то в этой ситуации супервизору работать проще, потому что и сам сновидец - аналитик присутствует и рассказывает он именно свое сновидение – восприятие своей работы. Если же запрос аналитика на супервизии связан с историей пациента или прояснения вопросов, связанных с работой с ним, то результат часто непредсказуем, потому что он связан с латентным, скрытым содержанием происходящего на сессии.

А если на супервизии есть стенограмма проведенной сессии и сама аудиозапись? Тогда отсутствует вторичная обработка аналитиком для супервизора той истории, которая разыгрывается в кабинете. Супервизор - словно невидимый наблюдатель, присутствующий в аналитической ситуации. Теперь супервизия превращается в микроанализ каждого фрагмента сессии. Каждая звучащая фраза, интонация, темп речи, молчание и еле слышное дыхание – все становится доступным для обсуждения и понимания происходящего на сессии. Такой скрупулезный, трудоемкий, но дающий прекрасный результат анализ даже одной сессии может занять несколько супервизий.

При этом особенную пользу извлекает супервизируемый аналитик, получая анализ реальной ситуации, а не интерпретации, которые часто действительно можно назвать «галлюцинациями» по поводу «одного случая работы с пациентом».

Список литературы

  1. Гришанов А. Аналитик как «козел отпущения» при отыгрывании пациента вовне. Вестник психоанализа №1, 2007.
  2. Томэ Х., Кэхэле Х. Современный психоанализ. Т 1. – М., 1996.